Русь. Православная вера.

[Ветер]

Лесков в борьбе против церковных фарисеев​

У Николая Семёновича Лескова вызывало крайнее возмущение то, что под видом христианства происходили беззакония, пошлости и подлости, творимые на местах отцами-священниками.
В 1883 году в письме Л. И. Веселитской о «Соборянах» он писал: "Теперь я не стал бы их писать, но я охотно написал бы «Записки расстриги»… Клятвы разрешать; ножи благословлять; отъём через силу освящать; браки разводить; детей закрепощать; выдавать тайны; держать языческий обычай пожирания тела и крови; прощать обиды, сделанные другому; оказывать протекции у Создателя или проклинать и делать ещё тысячи пошлостей и подлостей, фальсифицируя все заповеди и просьбы «повешенного на кресте праведника», — вот что я хотел бы показать людям… Но это небось называется «толстовство», а то, нимало не сходное с учением Христа, называется «православие»… Я не спорю, когда его называют этим именем, но оно не христианство".

Лесков в 1880-е годы. Фото из открытого доступа
Драма в семье Лесковых
На взгляды Николая Семёновича большое влияние оказала страшная семейная драма. Дед у Лескова был священник, отец Дмитрий, он служил в селе Лески, Брянского уезда. У него было трое детей: два сына и дочь. Сыновья, как и положено были отправлены на учёбу в семинарию, вот только с учёбы вернулся один сын – Семён (будущий отец писателя), а его брата убили в семинарии во время потасовки. Нравы в семинарии были жесткие, было право кулака – кто самый сильный, тот и самый успешный.
Не знаю, как сейчас в семинариях, но в православных гимназиях до сих пор царит страшная дедовщина. Это уже трагедия нашей семьи, отдали сына по глупости. Три года мучений: у ребёнка отбирали деньги, били так, чтобы не было заметно, а он молчал, его запугивали. Когда обо всём узнали, представили справку из больницы, перевели сына в обычную школу, но у него эта детская травма так и осталась.
Когда Семен Дмитриевич, единственный уже сын отца Дмитрия, вернулся домой из семинарии, первое, что он сообщил отцу, было, что он не пойдет в попы. Со слов Лескова: «Отец отказался идти в попы по неотвратимому отвращению к грязи». Осталось немало мемуаров семинаристов, которые без слёз читать невозможно, потому что они описывают, как их били.
Их били розгами, били всё время, били всегда, за провинности и не за провинности, особо изощренные преподаватели требовали, чтобы старшие били младших, и в этом кошмаре они учились. О какой христианской любви здесь можно говорить.
В 1880-е годы Лесков сблизился с Толстым и благодаря ему по-новому оценил окружающую действительность: чиновничий произвол и церковное лицемерие. В одном из писем Черткову он писал о Толстом: «Я всегда с ним в согласии и на земле нет никого, кто мне был бы дороже его. Меня никогда не смущает то, чего я с ним не могу разделять: мне дорого его общее, так сказать, господствующее настроение его души и страшное проникновение его ума».
Лесков уже не мог пройти мимо и начал высмеивать пороки священников.
«Соборяне» Лескова

Бронзовые скульптуры протоиерея Савелия Туберозова, священника Захарии и дьякона Ахиллы у памятника лескову в Орле
Роман «Соборяне» – единственный роман в русской литературе, где главными героями являются священники: протоиерей Савелий Туберозов, тихий, кроткий священник Захария Бенефактов и дьякон Ахилла Десницын.
Протоиерей Савелий Туберозов — благочинный округа и настоятель собора в вымышленном провинциальном городке Старгороде вступает в конфликт с церковным начальством и местными властями, старающимися его подкупить.
От него ждут, что он искоренит старообрядчество, а он, наоборот, осуждает насильственную борьбу со старообрядчеством, как варварство. В конце романа Савелий Туберозов произносит речь, обвиняя местных господ в эксплуатации крестьян и насилии над сельским населением. Местным чиновникам на проповеди он грозит наказанием Божьим, за то, что они относятся к своим людям как к животным.
Понятно, что после таких выступлений отец Савелий подвергается гонениям и переживает многочисленные унижения. Его запрещают в служении, он заболевает и умирает. Дьякон Ахилла вскоре гибнет из-за несчастного случая, а отец Захария умирает от естественных причин в самый день Пасхи.
Очерк Н. С. Лескова «Поповская чехарда и приходская прихоть», высмеивающий пороки священнослужителей (1883), вызвал скандал и был запрещён цензурой. Работа над циклом рассказов «Заметки неизвестного» была также приостановлена цензурой. Более того, за эти произведения Лесков был уволен из Министерства народного просвещения.
Свою человеческую и гражданскую позицию Лесков выразил в письме к А. С. Суворину: «я не мщу никому и гнушаюсь мщения, а лишь ищу правды в жизни».
Критика писателя возрастала по отношению к неправедно устроенному обществу. Созданный им цикл рассказов является настоящим чертогоном бесам в человеческом обличье.
Его хлёсткие произведения следовали одно за другим: «Безбожные школы в России», «Об обращениях и совращениях», «Случаи из русской демономании», «Епархиальный суд», «Дворянский бунт в Добрынском приходе», «Святительские тени», «Иродова работа», «Бродяги духовного чина», «Райский змей», «Церковные интриганы», «Официальное буффонство», «Синодальные персоны», «Поповская чехарда и приходская прихоть», «Заказная литература», «Благонамеренная бестактность», «Вечерний звон и другие средства к искоренению разгула и бесстыдства», «Жидовская кувырколлегия (Повесть об одном кромчанине и о трёх жидовинах)».
Своё увольнение без прошения и без пенсии Лесков воспринял как освобождение от утомительно тяжкой, унизительной, нетворческой, рутинной работы. Наконец, писатель мог полностью посвятить себя литературе и обличению фарисеев, продолжая переносить их нападки.
Книга Лескова «Мелочи архиерейской жизни» подверглась самым настоящим гонениям, через год после выхода она была изъята из библиотек «по высочайшему повелению».
В 1889 году, когда писатель узнал об аресте напечатанного без предварительной цензуры 6-го тома Собрания его сочинений, куда входили «Мелочи архиерейской жизни», он испытал первый приступ болезни сердца, оказавшейся впоследствии смертельной.
Изъятые страницы были отвезены в Главное управление по делам печати и там сожжены. Лескова укрепляло только осознание того, что он страдает за правду.
Прощальное произведение Лескова «Заячий ремиз», не было издано при его жизни, в феврале 1895 года Стасюлевич — редактор журнала “Вестник Европы”, — убоявшись цензуры, отказался печатать повесть, извиняясь перед автором его же остроумной шуткой, позаимствованной из “Заячьего ремиза”: “можно очень самому обремизиться, подвергнуться участи “разгневанного налима” и непременно попадёте в архиерейскую уху”.
Смысл произведения – воскрешение истинного человека. Писатель в этом произведении обращается к фольклорно-мифологической образности: к распространённому представлению о том, что заяц имеет настолько чуткий сон, что спит с открытыми глазами. «Заячий сон» становится воплощением страха и трусости. Кроме того, заячья боязливость объясняется поверьем о том, что у зайца маленькое сердце: «Бог вылепил ему слишком длинные уши, а на сердце глины не хватило».
Далее Лесков развивает мифологический образ «заячьего сердца» в ключе христианской антропологии, что человек, созданный «по образу и подобию», призван преодолеть в себе животное начало, укрепиться духовно, не роняя в себе «образ Божий», который есть не только дар, но и задание человеку: «Кажи нам, что есть крепкого, – за что можно удержаться, не делаясь жертвой случайностей и чужих прихотей, часто как раз рассчитанных на то, чтобы понизить в тебе “Сына человеческого”, которого ты обязан “вознести”, и других к тому же склонить, и убедить, и “укрепить слабеющие руки”»
«Заячий ремиз» впервые был издан в 1917 году и по мнению публициста Дмитрия Философова стал «белоснежным пшеничным хлебом русской литературы», который получили голодные физически и духовно читатели: «загробный голос Лескова прозвучал со страниц “Нивы” как призывный колокол» (Философов Д. Пшеничный хлеб, Нива. 1917. – № № 41- 43. 28 октября).